Неточные совпадения
Конфликт создается ложными притязаниями науки на верховенство над человеческой жизнью, на способность авторитетно разрешать вопросы религии,
философии, морали, на способность давать директивы для
творчества духовной культуры.
Я не вижу никаких трудностей в том, чтобы признать существование буржуазного католичества, протестантства и православия, буржуазной
философии и морали, но отсюда не следует делать выводы, что истина духовного
творчества лежит в экономике и что не существует духовных ценностей, не зависимых от экономики.
Для осуществления социальной правды, для уничтожения эксплуатации человека человеком, для создания бесклассового общества совсем не нужно свободного
творчества,
философии и эстетических ценностей, вредна религиозная и мистическая настроенность, противоречит цели социальной революции аристократическое понимание духовной культуры.
Моя религиозная
философия, которая была вполне осознана и выражена лишь в книге «Смысл
творчества», отличалась от преобладающего течения.
В книге «
Философия свободы» я еще не освободился от предрассудков онтологической
философии и не вполне освободился от онтологизма и в книге «Смысл
творчества».
Но все же сказывается длительный период упадка философского
творчества, когда
философия была сведена к истории
философии, к
философии наук и социологии.
Во многих книгах я развивал свою
философию свободы, связанную и с проблемой зла, и с проблемой
творчества.
За это мне прощали «гностические», как любили говорить, уклоны моей религиозной
философии, мои недостаточно ортодоксальные мысли о свободе и
творчестве человека.
Он входит в русскую идею другими сторонами своего
творчества, как самый замечательный представитель русской религиозной
философии XIX в.
Борец за личность Писарев отрицал творческую полноту личности, полноту ее духовной и даже душевной жизни, отрицал право на
творчество в
философии, в искусстве, в высшей духовной культуре.
По-настоящему предметом
философии должно было бы быть не бытие вообще, а то, чему и кому бытие принадлежит, т. е. сущее [См. мою еще не напечатанную книгу «
Творчество и объективизация.
Все признают, что
философия переживает тяжелый кризис, что философствующая мысль зашла в тупик, что для
философии наступила эпоха эпигонства и упадка, что
творчество философское иссякает.
Ныне религиозная
философия должна быть выражением и
творчеством жизни.
Итак, мы различаем: 1) внефилософское, религиозное мифотворчество; 2) догматику, представляющую внешнюю систематизацию догматов; 3) религиозную
философию как философское
творчество на религиозные темы; 4) «общую»
философию, которая представляет собой искание «естественного», языческого ума, но, конечно, все же оплодотворенное какой-либо интуицией; 5) канон
философии, ее поэтику и технику, куда относятся разные отрасли «научной
философии» (гносеология, логика, феноменология, наукоучение).
Целые исторические эпохи, особенно богатые
творчеством, отмечены тем, что все основные элементы «культуры» были более или менее тесно связаны с культом, имели сакральный характер: искусство,
философия, наука, право, хозяйство.
Свобода философского
творчества выражается и в том, что возможны различные философские системы на одну и ту же тему, возможны (и фактически существуют) разные системы христианской
философии, и это нисколько не подрывает ее принципиального значения.
Лишь таким узрением вообще и может нечто твориться (и это не только в искусстве, но и в
философии с наукой), и, напротив, настоящее
творчество не достигается хозяйственно-техническим путем с его закономерной непрерывностью, ибо незакономерность и прерывность есть отличительная его черта.
Поэтому свобода
философии не есть пустота и безмотивность,
творчество из ничего или из гегелева бытия, которое есть и ничто, из отвлеченности, ни от чего не отвлекаемой, ничем не оплодотворяемой.
В книге «Тихие думы» (М., 1918) Булгаков углубил эту мысль: «В многоэтажном, искусственном и сложном
творчестве Соловьева только поэзии принадлежит безусловная подлинность, так что и
философию его можно и даже должно поверять поэзией» (с. 72).
Научный интерес к религии может быть проявлением религиозного
творчества, подобно религиозной
философии.
Так изначально определились внутренние двигатели
философии: примат свободы над бытием, духа над природой, субъекта над объектом, личности над универсально-общим,
творчества над эволюцией, дуализма над монизмом, любви над законом.
Проблема человека, проблема свободы, проблема
творчества сделались основными проблемами моей
философии.
Платонизм есть
философия неблагоприятная для истолкования
творчества, как созидания нового и небывшего.
Это мы видим в
творчестве познания, в
философии, которая предполагает бытие и сотворенный Богом мир, предметные реальности, без которых мышление происходит в пустоте.
[См. мои книги «Смысл
творчества» и «
Философия свободного духа».]
Платонизм, который очень силен и в религии, и в
философии, и в науке, скорее статичен, чем динамичен, и в последнем смысле отрицает
творчество и признает лишь приближение к первообразам и идеям, превечно сущим [Платонизм оказалось возможным истолковать в духе когенианства.
Хозяйственный труд, как и всякий труд, не есть еще
творчество и предполагает несение послушания последствиям греха [С. Булгаков в своей интересной и показательной «
Философии хозяйства» хотел открыть софийность хозяйства, но в действительности открыл нетворческую, трудовую, послушную, ветхозаветную природу хозяйства.
Потому и ей не открывалась тайна
творчества [Радикальное и революционное осознание активного характера
философии можно найти у Н. Федорова.
Философия — искусство, потому что она —
творчество.
Философия и наука есть неудача в творческом познании истины; искусство и литература — неудача в
творчестве красоты; семья и половая жизнь — неудача в
творчестве любви; мораль и право — неудача в
творчестве человеческих отношений; хозяйство и техника — неудача в творческой власти человека над природой.
Философия есть искусство познания в свободе через
творчество идей, противящихся мировой данности и необходимости и проникающих в запредельную сущность мира.
Философия не менее жизненна, чем наука, но это жизненность
творчества познания, переходящего пределы данного, а не жизненность приспособления познания к данному для самосохранения в нем.
Эта замечательная в своем роде
философия послушно отражает греховное бессилие человеческого
творчества и греховный разрыв субъекта и объекта, человека и мира.
И учение современной
философии об убыли, смерти бытия в
творчестве культуры связано с пантеистически-эманационным богосознанием.
Гуссерль последовательно хочет изгнать из
философии Софию и истребить
философию как искусство, как
творчество.
Философия есть
творчество, а не приспособление и не послушание.
Творчество в искусстве, в
философии, в морали, в общественности переливается за границы своей сферы, не вмещается ни в какие классические нормы, обнаруживает порыв к трансцендентному.
Творчество этой эпохи по существу направлено на последнее, а не на предпоследнее, все ее достижения должны уже быть не символическими, а реалистическими, не культурными только, а бытийственными [Очень интересно говорит о культуре Н. Ф. Федоров: «Если объединение живущих для всеобщего воскрешения не совершается сознательно, то объединение сынов превращается в цивилизацию, в чуждость, враждебность, в разрушение, а вместо воскрешения является культура, т. е. перерождение, вырождение и наконец вымирание» («
Философия общего дела», с. 142–143).
Творчество Достоевского бесконечно важно для философской антропологии, для
философии истории, для
философии религии, для нравственной
философии.
Романтическая творческая тоска глубоко связана с христианским чувством жизни, с христианской потусторонностью [Интересные мысли о романтизме и классицизме можно найти в книжке Жуссэна «Романтизм и эволюция
творчества», написанной в духе
философии Бергсона.
Философия эта, по духу своему не творческая и не активная, а послушная и приспособленная, не допускает мысли о том, что греховно-ограниченное состояние человеческой природы, для которой невозможно
творчество бытия, может быть преодолено, что разрыв субъекта и объекта не вечен.
Ортодоксальное православное сознание так же не допускает
творчества и боится его, как и ортодоксальное научное сознание [В этом отношении очень характерна и интересна книга С. Н. Булгакова «
Философия хозяйства».
Это узаконение и нормировка человеческого
творчества в совершенстве выражены критической
философией.
Философия — власть человека через
творчество; наука — власть через послушание.
Общеобязательность
философии предполагает уже высшую форму общения, так как в философском
творчестве есть героическое преодоление мировой необходимости, меньшему количеству людей доступное.
Его «L’évolution créatrice» блестяще критикует все научные теории развития и обосновывает
творчество, но строится наукообразно и в рабской зависимости от биологии [Замечательная книга Бергсона «L’évolution créatrice» [ «Творческая эволюция» (фр.).] вся проникнута двойственностью в понимании задач
философии.
Ни одна из сфер
творчества, ни одна из сторон культуры и общественной жизни не может уже остаться религиозно-нейтральной, вполне секулярной,
философия не собирается стать служанкой теологии, и общественность не собирается подчинить себя церковной иерархии.